В апреле 2025 года Петроградский районный суд Санкт-Петербурга приговорил 19-летнюю активистку Дарью Козыреву к 2 годам и 8 месяцам колонии по обвинению в повторной «дискредитации» армии РФ (часть 1 статьи 280.3 УК). Это дело стало одним из самых обсуждаемых антивоенных процессов в современной России — не только из-за юного возраста обвиняемой, но и из-за природы ее «преступлений»: стихотворение украинского поэта Тараса Шевченко и интервью независимым журналистам.

Что произошло?

Дарья Козырева — бывшая студентка СПбГУ, уволенная после первого административного дела — была задержана 24 февраля 2024 года. В годовщину российского вторжения в Украину она приклеила листок с фрагментом стихотворения Тараса Шевченко «Завещание» к памятнику поэту в Санкт-Петербурге. Цитата гласила:

«Поховайте та вставайте,
Кайдани порвіте
І вражою злою кровʼю
Волю окропіте!»

(перевод Твардовского:
«Схороните и вставайте,
Цепи разорвите,
Злою вражескою кровью
Волю окропите!»)

Этот листок не смогли сразу оторвать полицейские, и он был заклеен мусорным пакетом. Сначала Дарье вменяли неповиновение полиции, затем — административное нарушение по статье о дискредитации армии. Однако позднее, в связи с уже имеющимся у нее административным штрафом за пост во «ВКонтакте» от марта 2022 года, дело переквалифицировали в уголовное — за повторную дискредитацию.

Второй эпизод обвинения

Во время следствия к делу был добавлен второй эпизод — интервью Дарьи изданию «Север.Реалии», в котором она открыто выражала антивоенную позицию. Именно это интервью прокуратура сочла «публичным актом дискредитации», несмотря на то, что публикацией занимались журналисты.

Дарья в суде не отрицала своего антивоенного настроя, но отвергала обвинения в «дискредитации армии». «Армия, которая убивает мирных людей, сама себя дискредитирует», — говорила она. В своих выступлениях она подчёркивала, что её действия — это моральный выбор, акт совести, а не преступление.

Судебное разбирательство

Судебный процесс шёл в условиях повышенной секретности — часть заседаний была закрыта, а материалы дела содержали якобы «государственную тайну». Несмотря на это, защите удалось вызвать на суд нескольких экспертов, в том числе лингвистов, которые подвергли критике психолого-лингвистическую экспертизу обвинения. Один из экспертов отметил, что анализ проводился по переводу стихотворения Шевченко, а не по оригиналу, что делает выводы некомпетентными.

Поведение прокуратуры и давление

Во время заседаний прокурор Михаил Русских, добивавшийся максимального наказания — шести лет колонии, неоднократно делал намеки на национальное происхождение экспертов защиты. Например, он уточнял отчество лингвиста Игоря Жаркова, акцентируя внимание на имени «Вениаминович», что вызвало возмущение у присутствующих правозащитников и наблюдателей.

Прокуратура также утверждала, что Козырева «связана с иностранными оппозиционными структурами», однако доказательств этому не представила. Сама Дарья называла себя патриотом — «но не в том смысле, в каком это слово используется пропагандой».

Реакция общества

Суд над Дарьей Козыревой вызвал волну обсуждений в медиа и соцсетях. На слушания приходили десятки человек — студенты, активисты, журналисты. Её выступления публиковались в правозащитных изданиях и цитировались в зарубежной прессе. Для многих она стала символом нового поколения — тех, кто не боится говорить правду и выражать несогласие с происходящим.

«Они не заткнут мне рот. Я считаю ниже своего достоинства молчать, потому что так велено», — говорила Дарья.
«Что мертво — умереть не может. Дискредитация армии РФ — это оксюморон».

Что дальше?

Сейчас защита Дарьи Козыревой готовит апелляцию. В то же время правозащитные организации в России и за её пределами призывают к международному вниманию к этому делу. Amnesty International и Human Rights Watch ранее уже отмечали, что дела по «дискредитации армии» становятся инструментом политического давления и подавления свободы слова.

На фоне репрессий и давления Дарья остаётся удивительно стойкой: «Я буду знать, что в 22, 23, 24 годах я не молчала. Может быть, это ничего не изменит, но я останусь человеком. Я хочу быть свободной, даже если телом меня закроют за решётку».